Умерла. Светлая память.
Она была гениальной и сделала больше, чем могла
( целиком )
Виктор Зорза силой втянул ее в хосписное дело, она отказывалась, упиралась, робела, он кричал на нее, она слабо отнекивалась: «У меня нет никаких организаторских способностей…» Потом откуда они только взялись! Вера Миллионщикова создала свой Первый московский хоспис с нуля, на пустом месте. Она стала суперпрорабом. Все строилось качественно, в срок, строители слушались Веру, как не слушались никого и никогда, возводились леса, росли стены, Вера вникала во все и разбиралась во всем: в кирпичах, цементе, красках, в отделке, в мебели и в цвете штор… Кто бывал в этом хосписе, знают: там — ни больничного запаха, ни угрюмости, ни просто уныния. Все домашнее, теплое, живое.
…В ней не было никакой нетерпимости, ни капли идеологической зашоренности. Если я и знала по-настоящему (органично, естественно) толерантного человека, так это была она — Вера! Однажды я просила ее принять в хоспис одного моего друга. Я крайне редко это делала, все по закону, человек умирал, было направление от Минздрава, но я все равно нервничала, путалась в словах, рассказывала Вере, какой он хороший… Вера меня мягко, но твердо перебила: «Да хоть Гитлер, Зоя, хоть Гитлер, вези…»
…Как-то лет семь, кажется, назад Вера позвонила мне и сказала, что она летит в Германию, у нее, судя по всему, плохи дела, может, не вернется, что должна рассказать мне что-то важное о хосписе, что знает только она, чтобы это не ушло вместе с нею… Мы все, ее родные, друзья, тогда дико переволновались, но обошлось, Вера вернулась живой и, казалось, здоровой. И, смеясь, мне рассказывала: «Представляешь, везут меня на каталке в этой немецкой клинике после того, как сказали, что ничего особо страшного у меня нет, жить буду, а я лежу и думаю: «Вот черт! А что же теперь делать? Все распоряжения отдала, со всеми попрощалась. Неловко как-то».
Мы так смеялись над этой историей. И вот вчера утром позвонила ее дочь Нюта…
Вера! Прости.
Зоя Ерошок
обозреватель «Новой»